Практическое пособие для начинающих
КАК СТАТЬ ЗВЕЗДОЙ
Часть 1 «с 17 и дальше…»
В конце 70-х, начале 80-х годов на западе всерьез заговорили о новом стиле в музыке, окрестив его звездным словом «Диско». В это время на нашей эстраде царствовало засилие песен, посвященных ком. Партии, комсомолу, октябрю, Ленину. Особенно сильно запомнилась песня тех лет, которая полностью отображает все, что происходило в то время на нашей эстраде «Я, ты, он, она – вместе – целая страна», «И Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди».
Единственным утешением в то время было прослушивание радиостанции «Свобода» и «Голос Америки». Благодаря двум этим радиостанциям мы узнавали, что происходит в мире музыки за рубежом. Записи зарубежных групп и исполнителей на больших круглых кассетах мы записывали на самой медленной скорости. При этом страдало качество, но песенной информации умещалось в два, а то и в три раза больше. Именно тогда на меня и моих друзей, которые занимались музыкой, хлынул поток песен группы Pink Floyd, Deep Purple, Led Zeppelin, и, конечно же, Beatles, Rolling Stones и Creedence Сlearwater Revival.
И вот пришел однажды день, когда мы на школьной вечеринке впервые танцевали под песни группы Boney M. А в это же самое время по радио Валентина Толкунова пела песню «А пока пока по камушкам, по серым камушкам…»….. и ей в ответ подпевала на другой программе Людмила Зыкина «Течет река Волга, а мне 17 лет…».
Нам было по 17, но уже тогда мы понимали, что в нашей музыкальной культуре что-то происходит не так. Мы не могли это объяснить друг другу, и, поэтому на уровне интуиции тянулись к совершенно другой гармонии, мелодиям, и даже пробовали что-то сочинять, что совершенно не было похоже на то, чем нас пичкало центральное ТВ и радио.
Наверное, каждый из Вас, прочитав это, думает, что я не ценю национальное достоинство и колорит русской музыки, а преклоняюсь перед какими-то западными звездами. Нет…нисколько…Мне очень нравится в высшей степени профессионализм и мастерство, я с удовольствием могу слушать произведения, написанные для баяна, балалайки и других народных инструментов, если это действительно исполняется высококлассными музыкантами…. Но так сложилось, что в сознании тех, кто занимал, да, впрочем, и занимает сейчас руководящие посты в сфере культуры и музыки, продолжается упорное мусирование низкопробного шаблона на уровне художественной самодеятельности.
Начиная с 80-х годов, когда группа «Машина времени», победив на фестивале «Тбилиси 80» поехала по стране с гастролями, мы почему-то поверили, что что-то происходит, что-то меняется в лучшую сторону и на нашей эстраде. Появились первые музыкальные фильмы - мы смотрели их в кинотеатрах- «Женщина, которая поет» с Аллой Пугачевой, музыкальные фильмы с Макаревичем и Софией Ротару. Но, на самом деле, происходила самая обыкновенная смена поколений, и мы были свидетелями происходящего. Мне запомнилось, как впервые я услышал совершенно безумную песню. Там, кажется, были такие слова « ..Я сегодня диск-жокей»…Ее исполнял тогда малоизвестный Валерий Леонтьев. Следом в продаже появилась большая пластинка - гигант на виниле «Кружатся диски» группы «Красные маки», музыкальным руководителем которой тогда по стечению обстоятельств оказался мой земляк Юрий Чернавский, ныне здравствующий композитор, вернувшийся к нам из Америки в попытках вернуть себе былую славу под белым флагом своих старых заслуг. Все это не могло сравниться даже с одной песней группы Boney M “Sunny” и напоминало, скорей жалкие потуги производителя автомобиля Запорожец пытающегося обогнать по мощности, качеству и скорости, сложившуюся десятками лет марку Mercedes Benz.
Уровень записи наших исполнителей был настолько некачественный, что иногда, прослушивая фонограммы тех лет, я ловлю себя на мысли о том, кто решал на радио и ТВ, что эта запись является эталоном качества. Какова была реальная планка оценки качества… и была ли она вообще!?…
Слава Богу, что тогда мы не слышали фраз от музыкальных редакторов типа, «Эти песни не в формате нашей радиостанции,» и что-то в том же духе…
Тогда было все проще. Я мог достать неплохую древесину для строительства крыши на даче музыкального редактора, а он в свою очередь мог решить где, сколько и когда прозвучит та или иная песня. И это не считалось взяткой.
В середине 80-х появилось много неплохих Российских команд: «Круиз», «Динамик», «Карнавал», «Круг» и др..Они успешно влились в бескрайние просторы «Песняров», «Веселых ребят», «Шестеро молодых», «Лейся песен», «Самоцветов», «Голубых гитар», «Поющих гитар»…Хорошие названия, неправда ли?…
Интересная тенденция: цензура была везде, Худсоветы по нескольку раз не принимали программы новоиспеченных коллективов. Музыкальным руководителям этих команд приходилось идти на всяческие уловки. В конце выступления на худсовете группы исполняли песни сов композиторов в собственной интропретации. Мне довелось лично присутствовать на сдаче программы группы «Круиз». Забавно было услышать в исполнении Монина Александра (солиста группы) песни «Тишина» из кинофильма «Два бойца» и «Журавли» Френкеля.
Группа «Карнавал» Александра Барыкина несколько раз подряд пыталась сдать свою программу из собственных песен. И после очередной неудачной попытки Барыкин распустил коллектив и стал исполнять свои песни с группой «Рок ателье» Криса Кельми. Благо, что они сдали свою программу, потому что были коллективом при театре Ленинского комсомола, и могли с успехом гастролировать по стране. Возможно просто у К.Кельми был очень влиятельный папа?
Именно в тот период была широко развита система тарификации музыкантов каждого в отдельности и кол-ва в целом, и тогда же была введена жесткая директива Минкульта – любая группа должна была исполнять в своем репертуаре не менее 20% известных песен советских композиторов. Это могли быть песни военных лет или перепевки песен прошедших цензуру на ТВ и радио. То же самое происходило и на дискотеках. Люди танцевали под песни «Барабан был плох» и «Малиновки заслышав голосок».
Лично я сам получил в 1979 году, а затем подтвердил повторно в 1984 году свою категорию №1 музыканта и солиста эстрадного коллектива, чем собственно теперь только и остается гордиться на фоне качественно звучащих фонограмм с голосами, порою даже не своими, «артистов», появившихся в последние 10 лет.
В 1985 году, работая в ресторане «Центральном», и так же, являясь студентом дневного эстрадного отделения института культуры, я случайно познакомился с директором группы «Карнавал», который и пригласил меня в Москву. Буду до конца честен. Годом раньше в филармонии проходили концерты группы Викштейна «Поющие гитары». Случайно попав за кулисы в момент репетиции, я попросил разрешить мне спеть одну песню за роялем. Московские музыканты с нескрываемым пренебрежением, может быть, даже ради забавы, дали мне возможность спеть… и я спел… всего лишь одну песню из репертуара Джино Ванелли. После чего была длительная пауза с понурыми взглядами в пол. Руководитель коллектива тут же начал приглашать меня работать в группу, оставил свои телефоны в Москве и сказал «Не откладывай, срочно приезжай!».
Я приехал в Москву, нашел студию «Мелодия», где они записывали новые песни, вышел Викштейн… и первое, что я услышал: «Старик, бросай институт, снимай хату в Москве и отмазывайся от армии. Все в твоих руках». Но, что могло быть в руках у простого советского студента, для которого джинсы Wrangler за 200 рублей казались покупкой, сродни которой сейчас, пожалуй, только покупка 500 граммовой банки черной икры. Естественно я ничего этого делать не стал. Да и не считал я никогда группу «Поющие гитары» особо выдающимся коллективом.
Но тут был «Карнавал»! Известная группа - хороший шанс для начинающего музыканта. Я бросил все и поехал в Москву.
Здесь меня никто не ждал. Я поселился в квартире друга-директора возле метро Рижская (ужасный тараканник!) Всего за 50 рублей в месяц! В принципе, неплохо!? Почему? Пример. Работая в ресторане, и будучи студентом, я зарабатывал 1000 рублей в месяц. За первые гастроли в группе «Карнавал» мне заплатили 150 рублей. Хорошее начало, не правда ли? Хочешь быть звездой? Имей запас этак на год вперед. С этого дня начались мои квартирные скитания по Москве. Прожить на Рижской удалось всего лишь 2 месяца. Выбора не было, случайный маклер подыскал мне квартирку без телефона в городе Реутов за какие-то 80 рублей. После первого месяца я замучил все близлежащие магазины бесконечным обменом на двухкопеечные монеты. Приходилось очень много звонить самому. Подсчитав в конце месяца свои расходы, я понял, что в среднем трачу четверть зарплаты на звонки.
А в это время в ЦДСА на всех площадках шумел фестиваль молодежи и студентов. Днем пела Светлана Лазарева и группа «Синяя птица», а вечером на другой площадке пел новоявленный Игорь Саруханов, группа «Электроклуб» с солистом Виктором Салтыковым и, конечно же, наш «Карнавал». Уже в тот момент мне культурно намекнули не петь лучше Барыкина или стараться петь так, чтобы не было на него похоже, типа быть вокалистом с приставкой «бэк». Но об этом позже.
Именно тогда в 1985 году мы впервые окончательно поверили в то, что магнитофон играет и поет лучше, чем человек. Но техника тогда была слабовата. Огромные катушки пленки приходилось вставлять через массу всевозможных роликов и зажимов. Магнитофоны могли остановиться в любую минуту. Помнится выступление Саруханова: он вышел на сцену один с гитарой. Все звучало лучше, чем в нашем живом исполнении. Магнитофон с вертикальной панелью стоял у края заграждения площадки. И в какой-то момент один из слушателей совершенно случайно, замечу не специально, задел локтем крутящуюся бабину с пленкой на магнитофоне. Лента выскочила из роликов, и когда парень отпустил прижатую кассету, бешено понеслась на ускорение, а затем так же резко стала замедлять свой ход. Эффект превзошел все ожидания! Сначала Игорь запел голосом Буратино, но через какое-то мгновение вся музыка стала плыть, а голос стал похож на страшные вопли людоеда из сказки «Волшебник изумрудного города». Всего лишь мгновение – и пленка была разорвана и зажевана в глубине механизма магнитофона. Музыка остановилась. Игорь с неподключенной гитарой подошел к микрофону и извинительным тоном произнес: «Простите, это не я». Кто-то закричал из толпы А кто!!!? Кто Ты? Или не Ты?? Но всем было все равно и даже немного забавно. На самом деле, это был именно тот год, когда с нашего молчаливого согласия появились первые исполнители, работающие под фонограмму.
В конце сентября мне позвонили родители и сказали, что военкомат засыпал наш дом повестками. Меня искала и милиция. Бедная наша армия! В ее рядах так не хватало еще одного музыканта! Я обратился за помощью в Москве. Просил помочь с отсрочкой директоров коллектива. Но услышал в ответ лишь сухое: «Выпутывайся сам». В надежде, что земляки помогут, я даже попытался устроиться в группу «Круиз». Но уже на второй репетиции генератор идей и автор большинства песен, гитарист Валера, отведя меня подальше в коридор, тихо произнес: «Слушай, ты, конечно, клевый парень, здорово поешь, но мне нужен клавишник, умеющий петь, а не поющий чувак, играющий на клавишах. Я сам петь хочу свои песни! У Макара голос есть? А у Кузи? То-то и оно! А все их знают. Я тоже могу петь! Чем я хуже?».
Я прервал эту беседу, вернулся в репетиционную комнату, забрал синтезатор, и больше с Валерой мы никогда не виделись, никогда. Говорят, что сейчас он живет в Америке и продает там гитары в музыкальном магазине. Может, и к лучшему. Так что Тамбовская группа мне тоже не особо пригодилась.
После этого, помыкавшись с недельку в Москве, я бросил квартиру в Реутово, собрал вещи и уехал в Тамбов. А уже 14 октября поезд уносил меня в сторону Курска.
Глава 2. Теперь я в армии.
В Курске нас переодели в форму, постригли наголо, и в один из дней на плацу нас пофамильно расформировали по разным командам. Мне досталась команда 20-А. Тот, кто служил, должен знать, в 1985 году это означало учебка, а затем – Афганистан. Перспектива была веселая. Нас повезли в пустых вагонах в сторону Ашхабада. На вторые сутки поезд уже мчался по туркменским степям. Но до Ашхабада нас не довезли. Высадили в городе Мары. На машинах повезли дальше. К вечеру мы попали в Иолотань. Так назывался город, в котором стояла войсковая часть, в которой я должен был пройти курс молодого бойца. Первое, что я заметил – это абсолютная чистота на территории. Через каждый метр – плакат, стенды с фотографиями. Часть была образцово-показательной.
Описанию того, что происходило дальше можно отвести чуть ли не половину книги. Но постараюсь вкратце нарисовать картину моей армейской жизни, дабы не утомлять читателя.
Клуб на территории части я нашел сразу. В нем на сцене одиноко разыгрывался на гитаре сержант Витя. Благодаря ему, а может быть, и себе я был зачислен в штат клуба музыкантом. Но курс МБ (молодого бойца), а затем и горную подготовку мне все-таки пришлось пройти. Продлилась она не долго. Потому как на седьмое ноября я уже отработал с армейской группой концерт для офицеров и солдат части. После этого, когда все узнали, что я работал в известной московской группе, командир направил меня в срочном порядке обратно домой. Из дома я привез в часть два синтезатора. А через пол года – еще один. И закружилось - завертелось. Менялись составы группы. Ребята уходили домой, я набирал новых, и каждый из них хотел остаться в учебке.
За полтора года мы натащили из дома кучу аппаратуры, все вместе и каждый в отдельности. Никто не хотел попасть в Афганистан. Хотя все-таки один парень попал. Это был Леха. Сейчас живет и здравствует в Москве.
Было много разных поездок, концертов, была даже трехдневная «губа» за концерт в стиле heavy-metal. Были самоволки, путешествия в гражданке в другие города, перевалочные квартиры, ночные записи с местными музыкантами, свадьбы, погони и даже перестрелки и много других приключений.
А в конце службы всю нашу группу заставили строить новую площадку (летний клуб без крыши).
Пришлось побывать и в Кушке, и в Ташаузе, несколько раз в Ашхабаде, Ташкенте. Но больше всего запомнилось поездка на Бахардемское подземное озеро, которое находилось на глубине огромной пещеры, своды которой были буквально усеяны каким-то очень редким видом летучих мышей.
В конце службы мы попали на полегон под Ашхабадом на слет афганцев. И работали в совместных концертах с группой «Голубые береты» и Александром Розенбаумом.
В декабре 1987 я вернулся домой, распродав по дороге все свои синтезаторы. Путь мой лежал через Москву. Здесь я встретил старых друзей. Меня немножко подзабыли. Все менялось. В Олимпийском была студия звукозаписи. Именно на этой студии я впервые повстречал в живую маму нашего шоу-бизнеса.
Но зацепиться было негде. Пришлось снова вернуться в родной город.
Через некоторое время я устроился на работу в филармонический коллектив, и поехал с гастролями по нашей необъятной родине. Работа была нудная, однообразная. В день по 3-4 концерта. В коллективе все без исключения на концертах и после принимали «на грудь». Короче, никто не просыхал на гастролях. В перерыве между гастролями я собрал свой собственный коллектив и полностью сделал программу из песен, которые были написаны мною в армии. Спустя две недели мы уже давали первые концерты.
А в Москве в это время Юра Чернавский создавал на Открытом шоссе студию популярной музыки «Рекорд». Не знаю как, но в тот момент кто-то из местных, видимо, предложил ему открыть московский филиал в нашем городе. И так уж сложилось, что первым коллективом от этого филиала стали мы.
Спустя несколько месяцев я начал мотаться между двух городов с периодичностью две-три недели: то в одном, то в другом.
В Москве на студии у Чернавского я сделал свои первые профессиональные записи. Одна из первых песен «Ночной гость» долгое время крутилась по центральному радио. Даже и не помню, кто ее туда отнес. Но все равно спасибо.
Параллельно всему происходящему протекала моя непонятная, не похожая ни на чью, семейная жизнь. Похоже, никто из моих новых родственников так и не понял до конца, чем я занимался. Мне часто задавали вопрос: «Ну, ты, поешь, играешь, это все понятно, а работаешь-то ты где?». Т.е. профессию музыканта никто в провинции всерьез не воспринимал. Ассоциации были такие: бездельники, распутники, пьяницы и на худой конец наркоманы. Прошу прощения, я слегка отвлекся.
В 1988 году я под впечатлением прошедшего конкурса в Юрмале решил попробовать себя в качестве певца, а не поющего клавишника. В институте пришлось взять академический отпуск на год. Благо, что после армии я с успехом сдал все экзамены на «отлично» и уже особо не торопился, потому, как моя группа, с которой я поступал в институт, все равно уже была на последнем курсе. Начались месяцы длительных репетиций, исканий. Большую часть времени приходилось фактически жить на студии в Москве, в здании Рекорда на третьем этаже в комнате без каких-либо удобств. Приходилось иногда спать прямо на полу. Но никакие неудобства не могли повлиять на мое решение дойти до финала без чьей-либо помощи. Так, собственно, и было.
Первый тур проходил в Ростове. Уровень исполнителей был слабоват. Но из тех, кого выбрали для второго тура в Москве, мне больше всех запомнился парень из Пензы. Его звали Женя. Забегу немного вперед. В финале он получил первое место в Юрмале. Но тогда мы были все равны.
Спустя несколько месяцев 50 кандидатов собрались в Москве в концертном зале гостиницы Орленок для того, чтобы половина из нас двинулась в Юрмалу.
Отбор проходил жестко. Каждый второй певец или певица выпадали из списка кандидатов, и порой казалось, что это просто какая-то игра в чет – и нечет. Мне достался 14-тый номер. За два дня до второго тура я безумно простудился, и лежал в лежку у своих родственников на квартире с температурой 38-39 градусов. Естественно ни на какие репетиции я не приезжал, но когда позвонили с телевидения и попросили подтверждения моего участия, я твердо ответил «Да, чтобы ни случилось, я буду выступать». Самое интересное, что за сутки до выступления у меня к тому же пропал голос. Но в день выступления какие-то внутренние силы мобилизовали меня, и я как будто терминатор пошел на сцену на включенном дополнительном питании. Большое спасибо дымовикам (есть такая профессия). Этих людей с первого момента появления таковой профессии все артисты покрывают последними словами. В то время для дымовой завесы на сцене применялся аммоний. Жуткая гадость! Такое впечатление, что ты попадал на урок химии в класс, где у всех одновременно взорвались все реактивы. Горло высыхало до желудка. Намека на слюну – никакого! Глотать нечем! Мало того, эта гадость разъедала глаза. А так как нас обслуживала бригада визажистов с ТВ, у нас были не только затонированы лица, но и накрашены глаза. Малейшее попадание прямого луча прожектора плюс этот едкий дым, давали неописуемый, болезненный результат – удар по глазам. Помню, что вторую песню, я пел, а точнее орал с закрытым левым глазом. Дым и тушь сделали свое дело. Глаз резало, но песню надо было допеть. Самое смешное, что все это шло в прямой эфир. Вторая песня была очень наглая. Она называлась «Стану популярным». Не буду скрывать, в жюри был Чернавский. Но от одного его голоса ничего не зависело. Когда объявили результаты, я тут же выздоровел. За кулисами показался Юра. Подошел ко мне и тихо сказал: «Старик, тебе повезло, я тебе не помогал. Но пел ты сегодня ужасно». Мне стало стыдно за «Рекорд». Но впоследствии я все исправил.
Спустя пять месяцев те, кто прошел, а среди них и я, приехали в Юрмалу подтвердить свой высокий профессионализм не только перед именитым жюри, но и перед всей страной, которая смотрела этот конкурс в прямом эфире в течение нескольких дней.
Юрмала… О..о.. это место запомнилось надолго, не потому что там как и на всех курортах солнце, море и красивые девушки..Просто эти две недели были особенно насыщены. Кстати, и в том смысле, что Вы подумали.
Глава 3. Юрмала
Провожал ли меня весь город на вокзале, когда я уезжал на Юрмалу? Как бы так сказать, чтобы не обидеть своих земляков, нет, конечно, никто не провожал.
Я уехал вечерним поездом, попрощавшись только с родными, многие мои друзья даже не знали, что я задумал, хотя до этого было два тура и один из них в Москве.
Еще сутки в вагоне Москва-Рига, и вот мы на перроне Рижского вокзала. Встречали нас на комфортабельных автобусах типа ЛАЗ. Многие, наверное, даже и не вспомнят, как они выглядели, это даже не Икарус, это подобие большой консервной банки с закупоренными окнами и грязными занавесками, хотя мы в этот момент думали не об этом, просто с позиции времени всплывают уже и другие воспоминания.
Итак, мы выехали на автобусе в сторону Юрмалы по очень комфортабельной трассе Рига-Юрмала, по тем временам именно на ней наши режиссеры частенько снимали ее в своих художественных фильмах, уж очень она напоминала западные автострады того времени.
К обеду или чуть раньше со всеми остановками по дороге мы прибыли в славный курорт Юрмалу. Гостиница, в которой нас разместили, больше напоминала номенклатурную партийную точку, номера были похожи друг на друга, ничего особенного в номере, кровать стол и стул, сейчас даже и не вспомню по поводу телевизора. Но вид из окна с просторным балконом радовал глаз. Вокруг всего здания вплотную к окнам росли высокие корабельные сосны, запах хвои одурманивал. Легкий морской ветер доносил издалека какую-то музыку, и от такого возбуждающе-легкого состояния почему-то очень хотелось спать, сказывался переизбыток кислорода в воздухе.
Но вот в дверь кто-то постучал, и я, даже не успев разобрать свои вещи, подошел к двери и открыл: на пороге стоял мой новый друг, с которым мы познакомились еще в Москве, это был Андрей Якушин - солист модного в то время коллектива «Прощай молодость», а с ним известный и поныне, но тогда мало еще кому известный композитор Аркадий Укупник.
- Пошли, посидим в баре, - сказал Андрей - надо бы оглядеться, здесь много хорошеньких певиц и журналисток.
Я, не раздумывая ни секунды, взял со стола ключ и, закрыв быстро дверь, пошел к лифту вместе с моими новыми друзьями навстречу новым интересным знакомствам не только с городскими достопримечательностями.
В баре, если это конечно можно так назвать, а точнее, буфет обычной советской гостиницы с необычными ценами на буквально весь ассортимент, было людно. Мы нашли столик у стены, и пока его никто не занял, присели и до того, как к нам подошла официантка, огляделись по сторонам, Андрей был прав, на двенадцать девушек, сидевших в помещении, приходилось четверо мужчин, преобладание женских особей на квадратный метр заставило проснуться окончательно.
Укупник встал и, произнеся себе что-то под нос, ушел к другому столу с кем-то поздороваться, а мы с Андреем пододвинули стулья к соседнему столу, за которым сидели три совершенных создания
- Мечта поэта, сказал Андрей, блондинка, брюнетка и рыжик и каждая из них и вместе, словно трио, сошедшее с рекламы краски Ревлон, были реально обворожительны.
- Моя блондинка, - прошептал Андрей
- Мне все равно, - ответил я, улыбаясь
- А что вам все равно? - вдруг отпарировала брюнетка
- Это мы о месте на конкурсе, если не достанется, мне все равно, - сказал я
- О-о протянули девушки,- да у нас тут конкурсанты!
Позже мы узнали, что в гостинице были не только конкурсанты , но и отдыхающие со всех городов России.
- Давайте знакомиться, - предложил я
Имена девушек я, пожалуй, не стану называть, просто назовем их условно, вдруг спустя столько лет кто-нибудь из них прочтет эту главу и схватится за голову.
- Меня зовут Римма, - сказала блондинка. Она была из них самая старшая.
-Вера! - подхватила брюнетка. А рыжик долго молчала и потом, весело смеясь, выпалила как из автомата, почти всю свою родословную, девчонки были из Москвы.
- Мы приехали отдыхать, а тут вдруг узнали, что с нами в гостинице будут жить конкурсанты Юрмалы.
- Ой, это так интересно! Расскажите - расскажите о конкурсе! - и они затараторили, перебивая друг друга, как галки зимним московским утром за моим окном.
- Девушки , а давайте пойдем погуляем по городу, вы нам его покажете, а мы вам расскажем о конкурсе , сказал Андрей и мы, расплатившись за заказ, вышли на улицу. Девушки приехали отдыхать на несколько дней раньше и уже, как заправские проводники, они повели нас по улицам города. До сих пор помню длинную, как московский Арбат, улицу, которая явно не страдала от изобилия магазинчиков, ресторанчиков и кафе. Мы гуляли, и каждый из нас думал в этот момент о разном. Иногда я случайно перехватывал взгляды девушек, и было понятно, что это знакомство не на один день.
Андрей включил всю свою обаятельность и знание русской поэзии, замешанное на квантовой физике, что явно приводило в восторг наших спутниц, я рассказывал о гастролях и о своих планах на будущее. Вечер был в разгаре, мы постепенно вошли во вкус артистов разговорного жанра, как вдруг у нас на пути
появилась, как из-под земли, одна из главных организаторов и администраторов конкурса в то время, Алла Дмитриева, дай Бог ей здоровья, если она еще жива.
- Вы что тут делаете?! Немедленно вернитесь в гостиницу, там сейчас будет проходить собрание и возможная жеребьевка! Взволнованно выпалила она.
- Я не собираюсь бегать по всему городу за каждым из вас!
Мы не стали спорить со столь строгим командиром, тем более что от этой женщины, поверьте, зависело многое, и, развернувшись, естественно, извинившись за произошедшее, быстрым шагом пошли обратно, благо, что Юрмала небольшой городишко.
В холле гостиницы уже толпились наши соперники и хорошенькие соперницы. Из коридора на первом этаже вышла какая-то женщина с бейджиком конкурса на рубашке и громко произнесла: «Юрмальцы, конкурсанты заходите в актовый зал, сейчас будет собрание и первая жеребьевка».
И мы, как стадо молчаливых баранов, медленно и без особого энтузиазма двинулись по коридору.
Актовый зал, конечно, громко сказано, небольшая комната для собраний: стулья в четыре ряда и стол, все это мне напомнило экзаменационный класс.
Нам раздали ручки, мини блокноты с символикой конкурса и попросили рассаживаться как можно быстрее. Оказывается, что в этот день вечером нас будут представлять зрителям концертного зала Дзинтари пофамильно на Первом канале в прямом эфире, а после этого будет концерт звезд российской эстрады.
У нас было очень много вопросов к организаторам, мы задавали их, как назойливые журналисты на пресс-конференции тем, кого совершенно не знали. Кроме уже известной вам Аллы Дмитриевой, за столом сидели двое мужчин, имена и должности которых я не запомнил, да это, впрочем, уже и не важно.
Самым важным оказалось то, что мы должны были взять номера своего выхода на сцену по жеребьевке в виде значков, на которых с противоположной стороны был приклеен номер. Это было забавно. Мне достался 23-й номер в первый день, Андрею достался 9-й. Мы выслушали целую лекцию о том, как надо себя вести в прямом эфире и каждый из нас в этот момент почувствовал первое серьезное волнение.
Оставалось немного времени до эфира, и после собрания и бестолковых разговоров между собой, каждый из нас поспешил в свой номер, чтобы привести себя в порядок. Ведь именно сегодня мы будем выходить на сцену, а дикторы центрального телевидения будут называть наши фамилии и имена, и именно сегодня все узнают, в какой из дней конкурса, под каким номером мы будем показывать свое тогда еще неокрепшее мастерство всей стране…
Продолжение следует
